вдруг увижу случайно*

[фиолетовое_небо]

10 книжных новинок
Джон Грин «Бумажные города»
Писать для подростков — непростое занятие: они совсем не терпят фальши. У Джона Грина получается. Славу далеко за пределами подростковой аудитории принесла ему книга «В поисках Аляски», идеальный роман о первых друзьях, первой любви и возрасте, когда все события имеют почти исключительное значение. «Бумажные города» до странности похожи на «Аляску»: главный герой тут тоже странный мальчик, вроде как слабак, на самом деле только осознающий свою силу, а героиня тоже пропадает — и сюжетом тоже становится поиск. Разве что книга немного оптимистичнее. И ещё важнее сюжета здесь оказывается фон: в «Бумажных городах» это последние школьные дни перед выпускным и в изобилии рассыпанные по диалогам перлы вроде «Ссать — это как читать хорошую книгу: если уж начал, фиг остановишься».

Джон Бойн «С Барнаби Бракетом случилось ужасное»
Новый Джон Бойн не заставил себя ждать — оно и прекрасно, мы были бы счастливы, если бы его книги выходили хоть каждый месяц. Эта — почти совсем детская, без холокоста и слёз в финале и с рисунками одного из лучших английских иллюстраторов Оливера Джефферса. Конечно, история про самую обыкновенную семью, в которой родился самый необыкновенный мальчик, отказывающийся повиноваться законам тяготения, не имеет возрастного ограничения. Это история про то, как важно просто позволить себе и окружающим быть такими, какие есть. Об этом, впрочем, по сути — все книги Бойна, посвящены ли они евреям, геям или просто маленьким мальчикам, которых изо всех неземных сил тянет в небо.

Фигль-Мигль «Волки и медведи»
Романы Фигля-Мигля уже не первый год входят в шорт-листы литературных премий, и вот в 2013-м «Волки и медведи» наконец получили «Национальный бестселлер». За псевдонимом всё это время кто-то скрывался. Подозревали разное, от Татьяны Москвиной за владение стилем до кинокритика Михаила Трофименкова за обилие киноцитат, хотя трудно себе представить, чтобы именно Трофименков так увлекался цитатами из Тарантино в ущерб более высоким киноматериям. На вручение премии вышла никому не известная девушка-филолог, как и следовало ожидать, ведь главное достоинство прозы Фигля-Мигля не в сюжете, который от читателя всё время куда-то ускользает, не в глубине персонажей, а в исключительной способности складывать слова в предложения. Тут каждая фраза — хоть в рамочку.

Сьюзен Сонтаг «Заново рождённая. Дневники и записные книжки 1947−1963»
Западная интеллектуальная жизнь часто доходит до нас как до жирафа, но и в Америке дневники Сонтаг были напечатаны только в 2008-м, через четыре года после её смерти. С тех пор их повально и увлеченно читают — и дело не только в крайней откровенности Сьюзен, которая без обиняков припечатывает несимпатичных ей личностей или вспоминает об открытии собственной сексуальности («Секс всегда был тайной, безмолвной, тёмной стороной любовной необходимости, о которой дoлжно забывать в вертикальном положении»). Молодая ещё Сонтаг начинает здесь осознавать себя и радикально перекраивать. Её вера в возможность создавать себя саму была настолько непреложной, что, даже умирая от рака крови, она до последнего верила в свою способность победить болезнь. Как выковывают себя железные люди и на чём строится их уверенность в собственной нерушимости — вот об этом книга.

Том Маккарти «Тинтин и тайна литературы»
Трактат о «Тинтине» с цитатами Ролана Барта, разговорами о классиках XIX века и объяснением, почему комиксы о хохолковатом репортёре — это невероятно, круто. Вряд ли именно такую книгу вы представляли себе в роли расслабленного летнего чтива. И всё же откройте её. Во-первых, потому что написал её Том Маккарти, автор выдающегося романа «Когда я был настоящим» — одной из лучших книг последнего десятилетия, описывающей, как далеко мы уже оторвались и способны отрываться от реальности. Во-вторых, потому что похождения Тинтина и впрямь способны объяснить нам что-то важное про то, зачем вообще пишутся и рисуются книги и почему мы не перестаём их читать. Начиная с главной загадки: почему на картинках-стрипах, перерисованных якобы со сделанных самим Тинтином фотографий, неизменно присутствует он сам.

Дженнифер Иган «Время смеётся последним»
Лауреат Пулитцеровской премии 2011 года — хитроумно построенный, как виниловая пластинка (есть две стороны и главы-треки), роман о старых героях панк-рока и их юной смене. Старики плачут по ушедшей юности, молодые из каких-то волшебных кирпичиков складывают прекрасное завтра. Иган правдоподобно реконструирует ту тоску по прошлому, которую неизбежно испытывает всякий человек старше 27 лет. Но в то же время подчёркивает, что одним только прошлым дело не ограничивается. Все юношеские тусовки, все искания, все любовные связи оказываются столбовой дорогой к более-менее счастливому будущему, где страждущие неожиданно оказываются утешены, а жертвы — вознаграждены. Именно этот ход, довольно нетипичный для современной литературы, которая чаще предпочитает спускаться в полный мрак, чем подниматься к свету, делает роман Иган чтением пусть не выдающимся, но достойным летних вечеров.

Билл Уоттерсон «Кальвин и Хоббс. Все дни забиты до предела»
Лето внезапно сменяется зимой, домашним питомцем становится тигр для игр, а вечно шестилетний Кальвин говорит с интонациями современного левацкого философа: «Получаю ли я навыки для успешной конкуренции в условиях жёсткой глобальной экономики?» В «Кальвине и Хоббсе» всё настолько перепуталось, что в итоге постепенно встаёт на свои места. То есть тигр — это не более чем тигр, мальчик — это всего лишь мальчик, а детство рано или поздно заканчивается, но остаются эти томные летние дни, заполненные активным бездельем, и страдания за школьной партой, и муки взросления. Уоттерсон пишет и рисует о том, как хорошо быть маленьким, и о том, как окружающий нас информационный шум вдруг можно увидеть глазами ребёнка.

Энди Райли «Свиньи без совести»
Иллюстрации Райли всем должны быть хоть немного знакомы, начиная от «Кроликов-самоубийц» до шуточных надписей на кружках. Свинки — это из нового. И хотя 90-страничную книжку карикатур не почитаешь в метро (хватит разве что на переезд между «Театральной» и «Новокузнецкой»), но её всё равно тянет подарить знакомым. Потому что свинки-герои — это не просто эпические пакостники, утащившие дары волхвов прямо из-под носа младенца Иисуса и разобравшие на запчасти Железного дровосека. Это ещё и те, кто сожрал все крылышки из KFC, кто припарковался посреди проезжей части, кто перепутал все таблички с дорожными указателями, унёс все платья в магазине в примерочную, едет против движения в IKEA и так далее. В общем, те, кого мы, бывает, так отчаянно ненавидим. Разве что ненавидеть иногда тоже бывает смешно.

Гиллиан Флинн «Исчезнувшая»
Нашумевшая американская премьера 2012 года — триллер о том, как семейные отношения превращаются в ад. В день пятилетия свадьбы Ника и Эми красавица-жена пропадает бесследно. Вокруг мужа постепенно сжимается петля, поскольку все улики указывают на то, что он — убийца. Разве что Ник никого не убивал. И не будет спойлером сказать, что весь театр довольно быстро оказывается подстроен мстительной женой в наказание за предательство. Но вот что там случилось дальше — спойлер. Чем эта история так заворожила американских читателей — вопрос спорный, но поскольку целое десятилетие мы наблюдали расцвет сериалов о ценности семьи и книг о её кризисе, «Исчезнувшую» можно считать закономерным итогом семейной темы, её садомазохистским апогеем. Её герои перегрызают друг другу глотки с удовольствием, к которому не подпускаются посторонние.

Барри Майлз «Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже»
История битников в Париже, написанная их страстным поклонником. Хоть Барри Майлз и опоздал на место событий, он всю жизнь ходил по горячим битниковским следам, написав по книге на каждого Керуака и Берроуза. «Бит Отель» — рассказ о сложных отношениях Гинзберга и Берроуза, изобретениях Корсо и о Керуаке, которого там не было. Майлз пишет об этом всём, имея в виду, что движение битников — главное, что произошло с американской литературой в ХХ веке. То есть, условно говоря, метод нарезок интересует его всё-таки больше, чем весёлые драки на поэтических чтениях. Мы же, вернее всего, читаем его рассказ как отчёт о весёлых деньках весёлых ребят в городе, где почти всё было можно. Так пару десятилетий спустя Лимонов воспевал Париж за то, что только в этом городе каждый может быть тем, кого он себе придумал.

@темы: книги